Ограниченным тиражом (100 экз.) вышел в свет сборник научных статей, подготовленный по итогам традиционной VIII Международной конференции, состоявшейся в Кемерово 25-26 февраля 2011. Полное наименование: История белой Сибири: сборник научных статей/ ред. С.П. Звягин. – Кемерово, 2011. – 294 с.
Представленный состав участников (многие из которых делятся своими достижениями с первого года конференции, демонстрируя устойчивую исследовательскую динамику), темы выступлений, содержательная аналитика обсуждаемых тем на высоте современной исторической науки.
Огромную благодарность за организацию подобного качества мероприятий заслуживает доктор ист. наук, профессор Кемеровского госуниверситета Сергей Павлович Звягин.
В одной из научных статей «досталось» и мне. :) «Досталось» и, не скрою, обрадовало, потому как подтвердило один из тезисов моего выступления «Признаки аберрации историографии «белого движения» начала XXI в. и практика их выявления».
Выступление логически взаимосвязано с темой «Аберрация историографии «белого движения» начала XXI в. как «наивная спекуляция» публичных пиар-кампаний», которое было обсуждено на международной научно-практической конференции «Архивные документы в системе объективного научного знания об истории России» 18-19 ноября 2010.
Подробно см.:
http://svdrokov.blogspot.com/2012/01/602.html
Доктор ист. наук, из новосибирской государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отд. РАН, Александр Леонидович Посадсков в статье «Накануне суда над колчаковскими министрами (апрель-май 1920 г.): новые подробности и комментарии» пишет: «Сравнительно недавно свет увидел монографию С.В. Дрокова «Адмирал Колчак и суд истории», значительная часть которой посвящена именно омскому процессу мая 1920 г.
С.В. Дроков имеет свою позицию по многим вопросам финала колчаковской эпопеи: он утверждает о юридической невиновности А.В. Колчака и его министров, дает собственную характеристику роли К.А. Попова и руководимой им де-факто иркутской Чрезвычайной следственной комиссии не только в известных допросах А.В. Колчака, но и в наработке основного массива улик и доказательств для омского процесса. При этом – что довольно странно – автор монографии ни единым словом не ссылается на приведенный выше сборник документов о процессе над министрами. …
Эти документы частью уточняют, частью подтверждают в косвенной форме догадки С.В. Дрокова… Эти факты, собранные Сибюстом, почему-то не были затребованы в ходе процесса…
Но само наличие в архивном «деле» Сибюста значительного массива обвинительных доказательств, собранных работниками Сибюста самостоятельно, опровергает мнение С.В. Дрокова о том, что Чрезвычайный революционный трибунал Сибревкома и обвинитель А.Г. Гойхбарг, в сущности, целиком полагались на материалы К.А. Попова, привезенные от Чрезвычайной следственной комиссии из Иркутска. Мысль о несамостоятельности доказательной базы омского процесса настойчиво повторяется на многих страницах монографии С.В. Дрокова, по его словам, «весь накопленный огромный арсенал доказательств – на 90% результат работы Чрезвычайной следственной комиссии при Политическом центре, продолженной членами этой же комиссии при советском режиме власти», а учитывая «меньшевизм» и дореволюционные юридические навыки К.А. Попова, в его предварительном расследовании «изначально» «духом диктатуры пролетариата» даже не пахло…
Зато другой комплекс документов, сохранившихся в найденном «деле», наоборот, подтверждает гипотезу С.В. Дрокова о том, что ведущее участие в следственных действиях послужило для К.А. Попова мотивом формирования некоего личного статуса. Автор монографии объясняет ситуацию стремлением «бывшего лидера сибирских меньшевиков-интернационалистов обезопасить себя так, чтобы его общественно-политическая деятельность в Чрезвычайной следственной комиссии… стала «откупной» за персональное «меньшевиство»…»
Если честно, я так и не понял, что имеет в виду Александр Леонидович Посадсков под моей персонифицированной «позицией по многим вопросам финала колчаковской эпопеи». А разве могут быть иные, представляющие «клановую» или «цеховую» позиции? Но тогда это не наука, а реанимация стагнирующих безжизненных постулатов марксистко-ленинской теории о «роли историка в истории». Мне такая «байда» непонятна, как, впрочем, и нелепа на современном этапе строительства развитого капиталистического общества России. Потому как отрицает необходимость конкурентоспособности, в том числе, и идеологии…
Может быть, Александр Леонидович хотел отметить отсутствие в современной историографии специализированных трудов по рассматриваемой теме, кроме как моей монографии? Но и тут «нестыковка»: книга представляет собой свод ранее опубликованных мною же научно-исторических исследований на страницах специализированных журналов, рекомендованных ВАК. Таких как «Вопросы истории»… Знаком ли с ними мой «оппонент»? Сомневаюсь.
А.Л. Посадсков пишет о том, что я якобы утверждаю о юридической невиновности кабинета министров Омского правительства. Интересно, а где это он нашел в моих статьях и книге? Номера страниц, пожалуйста… Не поверите, пишу и смеюсь :)
Он же отмечает, я «даю собственную характеристику роли К.А. Попова и руководимой им де-факто иркутской Чрезвычайной следственной комиссии не только в известных допросах А.В. Колчака».
«Убийственный» вопрос для современных «любителей истории» допроса Верховного правителя: о каких изданиях «известных допросов» вы пишите? Не пришла ли пора, спустя 20 лет (sic!) выбрать для себя ваш (и только ваш) персональный источник познания допросов? Хотя бы один из трех. Я даже не пишу о подлинных протоколах допросов А.В. Колчака, автором расшифровки и публикации которых сам же являюсь. Ну как не смеяться?..
Лично я, как и автор купировано процитированной научной статьи, сам искренне удивлен причинам, по которым он и сибирские коллеги, на протяжении ряде лет старательно обходят и не ссылаются на сборник документов, прекрасно известный не только в научных кругах России, но и зарубежья.
Подробно см.:
http://svdrokov.blogspot.com/2011/01/blog-post_14.html
В том же сборнике «История белой Сибири: сборник научных статей/ ред. С.П. Звягин» опубликована его научная международная оценка (с. 37): «Важным событием стала также подготовка и опубликование коллективом института Истории РАН в 2003 г. ряда документов и материалов следственного дела А.В. Колчака». Это написали белорусские коллеги в итоговом обзоре совместного белорусско-российского проекта.
Но в этом же обзоре… отсутствует указание на тот самый сборник издательства «Новый хронограф», о котором пишет А.Л. Посадсков, ставя мне «в укор»: «При этом – что довольно странно – автор монографии ни единым словом не ссылается на приведенный выше сборник документов о процессе над министрами». Странно, не правда ли?..
А каково было мое удивление прочитать собственные (sic!) научные выводы о судебном процессе над колчаковскими министрами в кратком анонсе, посвященном выходу в свет сборника, за который ратует А.Л. Посадсков. Пришлось лично выходить на издателя «Нового хронографа» и удостоверяет свое авторство. Завершилось вся эта «притча» мировым соглашением, результатом которого было ничто. Право, смешно!
Обратили внимание на то, что я так и не даю название обсуждаемого сборника и не перечисляю его авторов (которых уважаю за ряд блестящих исторических открытий) и пока… такого желания нет. Тем не менее, этот сборник, как и практически все опубликованные работы и труды сибирских коллег, у меня имеются в домашней библиотеке.
Жаль, что комплектование новосибирской государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отделения РАН столь неполное. Как и представление А.Л. Посадскова о «кануне суда над колчаковскими министрами (апрель-май 1920 г.)».
Иначе, полагаю, опрометчивое включение выявленного им дела «Списки убитых колчаковцами» в состав комплекса предварительного следствия, созданной 7 (?) января 1920, Чрезвычайной следственной комиссии по делу правительства Колчака (но не А.В. Колчака), соотносилось бы с работой В.С. Познанского, где историк пишет о проекте (внимание: проекте!) организации при Сибревкоме «Комиссии для расследования преступной власти адмирала Колчака и зверств белогвардейщины» 14 декабря 1919.
Я уж не пишу о собственной работе, опубликованной задолго до монографии: «Между тем, детальное изучение данного источника выясняет бездоказательность этого вывода. В «Проекте» подчеркивалась всего лишь характерная для местных большевиков публично-агитационная цель намечаемой деятельности – продемонстрировать «пред лицом всего мира [...] куда направляется материальная помощь со стороны их («пролетариата других стран» – С.Д.) правительств и насколько зверски-беспощадна бывает буржуазия в борьбе за свои алчные аппетиты».
Ставя в вину Колчаку его же заявления («не пойдет по гибельному пути узкой партийности», «будет стоять на страже законности и правопорядка», «принял на себя тяжкое бремя власти с целью созвать Всероссийское Учредительное собрание»), местных большевиков интересовала вовсе не их содержательная сторона, а «широковещательная декларация его (Колчака – С.Д.) к иностранным правительствам [...] поддержки его в борьбе с большевизмом, с этой «заразой», которая угрожает распространиться по всему миру». Ущемленные же реакцией интересы сибирского пролетариата, согласно документу, заключались в «морозном воздухе Сибири», «необъятном пространстве», где «слышен был свист офицерской нагайки [...], да ветер разносил заглушенные стоны замученных в тюрьмах».
Комиссией были разработаны основные задачи: «1. Собрать подробные сведения о моменте падения Директории и возникновения власти адмирала Колчака, 2. Собрать все грамоты от имени Колчака, законы его об Учредительном собрании, по земельному и рабочему вопросам, – краткий критический анализ этих законов, 3. Собрать материал относительно деятельности атамановщины: Семенова, Анненкова, Красильникова и др., 4. Власть на местах, – вакханалия этой власти, 5. Контрразведки, следственные комиссии, – пытки в них, 6. Обследовать тюрьмы и др. места заключений, – сделать подсчет политических заключенных и выяснить условия их содержания под стражей, 7. Выяснить деятельность колчаковских судебных установлений: прифронтового военно-полевого суда, военно-окружного и др., 8. Издевательства над военнопленными красноармейцами и расстрелы их, 9. Разрушение мостов и железной дороги при отступлении армии Колчака, 10. Бегство из Омска всего правительства адмирала Колчака. 11. Расстрелы политических заключенных, 12. Положение рабочего класса в период власти адмирала Колчака, 13. Выяснить, какие именно иностранные государства и в какой мере помогали адмиралу Колчаку в его борьбе с большевиками».
В этих 13-ти пунктах ни словом не оговаривался какой-либо судебный процесс. Именно поэтому попытка В.С. Познанского соотнести заслуги в организации предварительного следствия по делам колчаковских министров и их товарищей на местных сибирских большевиков и Сибревком документально не подтверждается. О чем, впрочем, говорит и ни к чему не обязывавшая резолюция члена Сибревкома А. Гойхбарга – «Комиссия с указанными задачами желательна».
Итак, включение выявленного А.Л. Посадсковым дела «Списки убитых колчаковцами» в состав комплекса предварительного следствия, созданной 7 (?) января 1920, Чрезвычайной следственной комиссии по делу правительства Колчака, полагаю, требует более тщательной исторической работы.
Я искренне рад выходу в свет работы Александра Леонидовича Посадскова «Накануне суда над колчаковскими министрами (апрель-май 1920 г.): новые подробности и комментарии» как подтверждение своих научных выводов. С ними можно ознакомиться в сборнике научных статей «История белой Сибири» под ред. С.П. Звягина.
Из методов историографического познания, как правило, используются только сравнительно-исторический, проблемно-хронологический и периодизации. Мало применяются метод ретроспективного (возвратного) анализа, позволяющего проверить выводы прежних исследователей данными сегодняшнего дня, и метод перспективного анализа, определяющего перспективность направления, темы, проблемы на основе достижения современной историографии.
С учетом имеющихся задач историографии и методов историографического познания можно определить следующие основные цели и признаки аберрации историографии «Белого движения»: - «наивная спекуляция» для публичных пиар-кампаний по привлечению средств на сомнительные проекты; - эвапотранспирация ранее опубликованных первоисточников, с сокрытием выводов прежних исследователей-публикаторов, их археографического инструментария; - трансляция сведений-контента источников информации в «литературно-историческое знание» «банальной эрудиции» при помощи интернет-сервисов; - некритическое начетничество традиционных моделей; - отсутствие заинтересованности и навыков в использовании специальных технологий для исторического исследования, идущих в ногу со временем…
Комментариев нет:
Отправить комментарий